События в Семиречье 1916 года по документам российских архивов

В условиях Первой мировой войны 25 июня 1916 г. в Российской империи был издан указ о мобилизации «инородческого» населения Туркестана и Степного края на тыловые работы, что повлекло за собой недовольства и волнения среди местного населения, приведшие к восстанию в отдельных районах Средней Азии.
Выступления носили во многом стихийный характер и не имели организационного единства. Зачинщики беспорядков, опиравшиеся на местную феодальную знать, не предлагали никакой созидательной программы. Главными лозунгами стала борьба против мобилизации и проводившей ее царской администрации.
Столетие событий 1916 г. в Туркестане и связанный с ним рост общественного интереса требуют всестороннего и взвешенного осмысления. Подходить к изучению этих сюжетов необходимо деликатно и объективно, без гнева и пристрастия.
До революции события 1916 г. именовались бунтом, мятежом, а в советский период – восстанием. Советские историки оценивали их как акт национально-освободительной борьбы народов Средней Азии и Казахстана против царизма[1].
Так, в работе Х.Т. Турсунова «Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане» восстание народов Средней Азии квалифицируется как прогрессивное и направленное против политики правительства[2].
В прошлом видные политические деятели М. Чокаев и А.-З. Валидов в эмиграции писали об антирусском характере восстания и о том, что оно предшествовало басмачеству. В ответ в СССР вышел целый список монографий, направленных на обличение подобной точки зрения[3].
В советское время при подготовке документальных публикаций практиковался произвольных отбор документов. Ярким примером такого подхода стали сборники документов «Восстание 1916 года в Киргизстане» (М., 1937), «Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане» (М., 1960)[4].
После 1991 г. отечественные авторы почти не касались темы событий 1916 года в Средней Азии. В отдельных работах восставшие идеализировались и героизировались[5]. Историография вопроса дает мало примеров объективного подхода к освещению этой темы[6]. Показательно, что практически никто из современных исследователей не обращался к архивным документам.
Современные апологеты национальных идентичностей нередко пытаются использовать трагические события вековой давности в политических целях, определяя виновных и жертв, оставляя в стороне научный поиск и осмысление на основе подлинных архивных документов.
Сложные и трагические события 1916 г. необходимо рассматривать только с привлечением всей полноты документальных источников. Именно этой цели служит настоящий проект, в рамках которого пользователи сети Интернет получают доступ к почти двум сотням уникальных документов российских архивов, большинство из которых вводятся в научный оборот впервые. Представленные в проекте документы извлечены из фондов федеральных архивов – Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного исторического архива (РГИА), Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ). Кроме того, использованы документы МИД, хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ). Среди публикуемых документов выделяются дневниковые записи генерала А.Н. Куропаткина, донесения представителей местной администрации, военных деятелей, в которых освещаются военно-политические и социально-экономические аспекты жизни региона в этот период.
Присоединение Средней Азии к Российской империи привело к положительным изменениям в жизни коренного населения. Регион вошел в состав государства, стоявшего на более высоком уровне социально-экономического и культурного развития. В результате установления мира и хозяйственного обустройства, распространения государственного медицинского обслуживания и борьбы с эпидемиями в Туркестане значительно сократилась смертность, произошел демографический взрыв. С середины XIX в. по 1916 г. численность населения возросла с 4 до 7,5 млн. человек. Стало распространяться образование. Появились телеграф, почта, новые оросительные каналы, промышленность (прежде всего, хлопководство), банки. Регион опоясала сеть железных дорог. Важную роль в системе управления регионом играла местная администрация, формировавшаяся из представителей коренного населения.
Процесс вхождения Туркестана в состав Российской империи был связан с соединением различных культур, социальных отношений и народных традиций. Это отразилось как на структуре местного населения, так и на организации самоуправления. Киргизское население[7] веками существовало при родовом строе, при котором старшему в роду подчинялись беспрекословно. Нарезка волостей и введение волостного управления привели к переменам. Внутри родов началась борьба за власть, за должности старшин, судей. При этом начал падать авторитет старших в роду, возрастало влияние богатых или тех, кто подчинял себе окружающих силой. Волостными управителями в основном становились представители туземной родовой аристократии – манапы. Волостная администрация из местного населения широко пользовалась своими полномочиями в целях личного обогащения. Так, кибиточная и другие подати и повинности взимались с жителей в двойном или тройном размере по сравнению с тем, что было установлено государством[8]. Все это свидетельствовало о коррумпированности местных органов власти.
Власть манапов по сути была неограниченной. Возможность держать население под тяжелым гнетом связана с характерным традиционным укладом киргизского общества, низким уровнем образования основной массы населения. Любые перемены в подобном общественном устройстве (например, пребывание в русской армии, знакомство с иной культурной средой) были чреваты утратой манапами власти. Разумеется, радикальные изменения воспринимались традиционным обществом неоднозначно, влияли на сознание и жизненный уклад, а порой порождали недовольство.
Семиреченская область включала Верненский, Джаркентский, Копальский, Лепсинский, Пишпекский и Пржевальский уезды. Административным центром был город Верный. В период проведения столыпинской аграрной реформы Семиреченская область была открыта для переселенцев. Переселенцы общей численностью 51 382 человека (к 1 января 1916 г.) образовали в Семиречье 223 селения из 16 409 дворов[9]. Переселенцы были безоружны и невоинственны. По данным на 1916 г. в области проживали 1 362 000 человек, в том числе 129 200 человек городского населения[10]. Православное население составляло 9,76% (самый высокий процент среди областей Туркестана) или около 133 000 человек, мусульманское – 90,18%[11].
Тяжелейшая Первая мировая война потребовала напряжения всех ресурсов империи. Коренное население окраин пользовалось освобождением от военной службы. От воинской повинности были освобождены порядка 7 млн. человек, включая 114 000 душ мужского пола русского населения: русские жители Туркестанского края, Камчатской и Сахалинской областей, северных уездов Енисейской, Томской, Тобольской губерний и Якутской области, граждане Великого княжества Финляндского, инородческое население Сибири, Туркестана, Кавказа (только мусульмане), Астраханской, Ставропольской губерний, самоеды Мезенского и Печорского уездов Архангельской губернии[12].
В сравнении с положением христианских подданных империи бремя, возлагавшееся на инородцев, было сравнительно легким. Однако следует учитывать, что туземное население ранее не отбывало воинскую повинность, и даже трудовая мобилизация его поразила. Слухи о подготовке мобилизации туземцев, причем не на работы, а на фронт, циркулировали еще с начала июня, о чем свидетельствуют документы МВД[13].
25 июня 1916 г. император Николай II подписал Высочайшее повеление о привлечении мужского инородческого населения империи в возрасте от 19 до 43 лет для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии.
В тот же день (25 июня) состоялось заседание Особого совещания при военном губернаторе Туркестана по этому вопросу. 8 июля был издан приказ по Туркестанскому краю о мобилизации. Прежде всего, мобилизовались молодые мужчины (от 19 до 31 года). Мобилизации на тыловые работы за некоторым исключением подлежали инородцы Сибири, Степного края (Казахстан), Туркестана и Кавказа[14]. Вооруженный протест против этой меры возник только в Степном крае и Туркестане. Были волнения в других регионах (например, в Томской губернии[15]), но ни масштабностью, ни активностью они не отличались.
Отношение туземного населения к службе в русской армии и к призыву на тыловые работы было различным. Например, населением Закаспийской области комплектовался Текинский конный полк, отлично зарекомендовавший себя в боях на Юго-Западном фронте. В 1914–1915 гг. некоторые коренные жители Семиреченской области добровольно изъявили желание пойти на фронт[16]. В Аулие-Атинском уезде Сырдарьинской области военно-инженерной организацией еще до объявления о мобилизации лета 1916 г. было набрано на тыловые работы около 10 000 человек[17].
На тыловые работы предполагалось призвать 8% туземного населения. Местная администрация осознавала моральную и фактическую тяжесть внезапного призыва, особенно в разгар летних сельскохозяйственных и заготовительных работ. При этом не разъяснялось, на какие работы будут посылаться призванные, кто может быть освобожден от призыва. Все это способствовало циркуляции кривотолков и страхов, приведших к волнениям в среде туземного населения.
2 июля 1916 г. совещание при туркестанском генерал-губернаторе просило и.д. главного начальника края генерала от инфантерии М.Р. Ерофеева о сокращении наряда с 250 000 до 200 000 человек. Первоначально решили ограничиться сокращением до 220 000 человек. Затем, в августе состоялось сокращение до 200 000 человек[18].
Первоначальная и последующие разверстки призывного контингента по Туркестану различались. Так, было решено сократить число призывников в Ферганской области, оставив рабочие руки для уборки хлопка. По этой причине, не сокращая общее количество мобилизуемых, усилили нагрузку на другие регионы. Наиболее сильным было увеличение наряда в Семиречье, где беспорядки приобрели самые жестокие формы. Затем, с учетом силы протеста местного населения, властям пришлось пойти на сокращение наряда практически во всех областях.
Необходимо отметить, что даже изначально категория лиц, не подлежавших призыву, была довольно обширной. От призыва освобождались дворяне, представители туземной (нерусской) администрации, духовенство, учителя и учащиеся средних и высших учебных заведений, фельдшеры, переводчики, оспопрививатели, писари, выборные лица, государственные служащие, табунщики и погонщики скота, нанятого по военно-конской повинности[19]. При необходимости выдавались отсрочки от призыва. Работа инородцев должна была оплачиваться казной. Помимо казенного продовольствия рабочие получали жалование в размере 1 руб. в сутки. Лицам, не имевшим возможности отправиться на работы со своей одеждой и обувью, выдавалось пособие в размере до 30 руб. Однако туземное население не было осведомлено об оплате за работу. Получи они эти сведения своевременно, многие поменяли бы свое отношение к мобилизации[20].
Сложности и недовольства начались при составлении посемейных списков, когда невозможно было точно определить возраст призываемых, а представители зажиточных слоев населения всеми способами стремились уклониться от призыва и избавить от него заодно и своих родственников, что вызывало недовольство бедноты. Почти сразу повсеместно распространился слух о том, что призыв будет производиться на фронт, где мобилизуемых заставят рыть окопы между двумя противоборствующими армиями и всех перебьют.
Местная власть проявила себя с худшей стороны. Запись возрастов велась произвольно, не было дифференцированного подхода к срокам призыва в зависимости от дальности расстояния до сборного пункта. Положения указа не были разъяснены населению. Прошел слух, что указ вообще является выдумкой местного начальства, а полуграмотные переводчики действительно давали повод считать, что готовится мобилизация на фронт[21]. В Семиречье в июле 1916 г. распространялись нелепые слухи о том, что «русские хотят отобрать самый здоровый элемент мусульман, послать на театр военных действий на работы впереди русских солдат, где русские и германские войска их перебьют и, таким образом, будет достигнута задуманная русскими цель уничтожения мусульманства»[22]. Степь заволновалась. В связи с трудностью мобилизации ее срок был перенесен на 15 сентября, причем сам император посчитал ранее одобренную им меру по призыву инородцев необдуманной и поспешной[23].
Негативную роль в данных обстоятельствах сыграло убытие чинов местной администрации в действующую армию, недостаточное количество в регионе полиции и войск, а также малочисленность кадров и недостаточный уровень их квалификации, при заметном увеличении административно ссыльных и военнопленных, наводнении региона беженцами[24].
Постепенно туземное население стало переходить от пассивного к активному протесту, первоначально выразившемуся в требованиях выдачи посемейных списков или попытках их уничтожения. В этих акциях участвовали огромные толпы местных жителей. Слабая и малочисленная русская администрация не могла эффективно бороться с массовыми беспорядками, происходившими к тому же на огромной территории.
10 июля, через два дня после приказа о мобилизации, на собрании нескольких тысяч киргизов в урочище Уч-Кунор решили не подчиняться приказу. 13 июля началось бегство подлежавших призыву дунган в Западный Китай (Синьцзян). Бежавшие угрозами пытались переманить к себе оставшихся соплеменников. Власти получили сведения об этом[25] и предприняли меры по недопущению перехода границы. Массовое бегство сопровождалось грабежами и угоном скота у пограничного населения[26]. В ряде случаев властям при помощи казаков удавалось задержать киргизов. Такой случай зафиксирован в конце июля 1916 г. в районе пограничного населенного пункта Бахты Лепсинского уезда[27].
17 июля Туркестанский военный округ был переведен на военное положение. Не позднее 21 июля был принят план усиления гарнизонов сборных пунктов. Стало ясно, что для борьбы с начавшимися беспорядками местных сил недостаточно. Тогда по распоряжению военного министра в Туркестан были направлены 14,5 батальона и 33 сотни.
Туркестанским генерал-губернатором 22 июля назначен командующий Северным фронтом генерал-адъютант А.Н. Куропаткин – крупный военный деятель и администратор, блестящий знаток края и ветеран присоединения Туркестана к России. 26 июля императором Николаем II ему были предоставлены права главнокомандующего войсками Туркестанского военного округа[28].
По состоянию на 27 июля 1916 г. в Семиреченской области находились три дружины Государственного ополчения (Верный, Джаркент, Копал), 3-й Семиреченский казачий полк (Джаркент, Нарын, Бахты), запасная сотня Семиреченского казачьего войска (Верный), три местных команды (Верный, Копал, Пишпек) и три караульных команды (Пишпек, Пржевальск, станица Сергиопольская)[29].
События нарастали лавинообразно. По данным на 6 августа, две волости Верненского уезда оказали вооруженное сопротивление помощнику уездного начальника, прибывшему в урочище Асы для составления списков рабочих[30]. На следующий день выяснилось, что в районе станции Самс повстанцы перерезали телеграфное сообщение Семиречья с Ташкентом. Там же 2000 киргиз блокировали воинскую команду из 40 человек, команда сумела прорвать окружение без потерь, а восставшие потеряли до 12 человек убитыми[31].
Участились случаи нападений на представителей местной администрации и переселенцев[32]. Количество оружия у переселенцев было крайне незначительным. В 1915 г. было проведено разоружение, и в действующую армию отправлено 7500 берданок[33], в результате переселенцы оказались беззащитны. Большинство повстанцев имело на вооружении кремневые и даже фитильные ружья, берданки, пики, топоры, насаженные на длинные палки.
День ото дня донесения становились все тревожнее. По сведениям к 9 августа беспорядки усилились – от Курдая до Верного были разгромлены почтовые станции. Некоторые русские селения оказались в окружении и подвергались разгрому, причем имелись убитые, раненые и захваченные. Восставшие угоняли домашний скот, прежде всего, лошадей.
На усиление из Аулие-Аты на подводах направили роту, а из Ташкента отряд с артиллерией[34]. Однако реакция властей запаздывала, а темп событий нарастал. 2 августа было предложено для самозащиты русского населения в сельских районах организовывать дружины самообороны, постановление об обязательном формировании таких дружин вышло 8 августа[35]. Готовилась и оборона столицы Семиречья – города Верный, гарнизон которого был малочисленным. Для этого вызывались добровольцы из мещан. Были сформированы пешая (300 человек) и конная (100 человек) дружины, поставлено под ружье 160 казаков-семиреков запасного разряда, укомплектовавших две полусотни[36]. Население было вооружено из расчета винтовка на 8–12 дворов. Верный укреплялся также инженерными сооружениями, под руководством квалифицированных военных инженеров.
6 августа восстали Атекинская и Батбаевская волости Пишпекского уезда, на следующий день Сарыбагишевская волость и Токмакский район. 9 августа заполыхало в Каркечинской, Джумбальской, Курманжоджинской, Кочкорской и Абеильдинской волостях. В этот день киргизы напали на село Григорьевка, которое было сожжено и разграблено, а жители вынуждены бежать. Был испорчен телеграф. Во главе выступления в Чуйской долине стоял хан М. Шабданов. Другими отрядами командовали два его брата. Как и в других местах, движение в Семиречье возглавляла туземная родовая элита – ханы и манапы. Известны такие киргизские вожаки как К. Абукин, Б. Ногоев, К. Чинин. Беспорядки были организованными: у аскеров имелись знамена, однообразные металлические бляхи, применялась оптическая сигнализация для передачи сведений о движении правительственных войск, в горных районах были оборудованы пороховые мастерские[37]. При этом родоплеменные устои туземной среды оставались незыблемыми. Во всем Семиречье не был убит ни один волостной управитель или манап.
6–7 августа киргизам удалось захватить слабо охранявшийся транспорт с оружием, который следовал из верненского склада в Пржевальск для вооружения чинов местного конского запаса[38]. Факт захвата сравнительно крупной по местным масштабам партии оружия явился мощным стимулом к активизации борьбы. Манапы получали часть денег с продажи оружия, и, таким образом, боевые действия приносили им прибыль.
8 августа в Ташкент прибыл генерал А.Н. Куропаткин. Знание Куропаткиным Туркестана было таково, что он иногда даже справедливо поправлял местных чиновников, готовивших доклады о положении региона. Он отрицательно относился к призыву на тыловые работы, но в сложившейся обстановке пути назад были отрезаны и оставалось лишь решительно восстанавливать спокойствие в регионе. Именно в таком духе был настроен опытный генерал, предложивший представителям власти искать примеры в действиях генерала Г.А. Колпаковского, внесшего в XIX в. большой вклад в присоединение Семиречья к России.
К 10–11 августа волнения охватили три волости в районе Токмака, повстанцы перерезали телеграфную связь с Пишпеком, Пржевальском, Верным и Ташкентом, терроризировали русское население: громили дворы, убивали или захватывали жителей[39]. В ответ в районе Пишпека русское население сформировало охранные дружины под командой эвакуированных с фронта унтер-офицеров[40].
В Лепсинском и Джаркентском уездах кочевое население небольшими партиями уходило в Китай, причем китайцы снабжали джаркентских и лепсинских киргизов оружием[41]. По линии военной цензуры были вскрыты факты подстрекательства со стороны китайцев к выступлению[42]. Аналогичные сообщения поступали и от местных властей[43]. На китайской границе велась сильная агитация среди киргизов, являвшихся подданными Китая, за выступление против России[44]. Семиреченский военный губернатор генерал М.А. Фольбаум считал, что беспорядки инспирированы немцами из Кульджи (Западный Китай), а китайцы являлись лишь исполнителями[45].
10 августа начались выступления в Беловодском участке Пишпекского уезда, Джамансартовской, Тлеубердинской, Бакинской и Талдыбулакской волостях. На следующий день восстали дунгане в селе Мариинском Пржевальского уезда. 11 августа дунгане перебили большинство крестьян села Иваницкого и деревни Кольцовка. Уцелевшие жители спасались бегством в Пржевальск.
Беспорядки в Пишпекском уезде усиливали брожение в соседнем Верненском. Железнодорожные служащие и военнопленные бросали работу и в панике разбегались. Беспорядки настолько разрослись, что начались настоящие боевые действия с правительственными войсками. Так, около 10 августа начальник Пишпекского уезда подполковник Рымшевич с воинской командой оказался осажден аскерами в станице Самсоновской и провел в осаде несколько суток, после чего к 12 августа их освободил высланный из Верного конный отряд штабс-капитана Полторацкого. По данным к 12 августа в Джаркентском, Копальском и Лепсинском уездах массовых беспорядков не было, хотя наблюдалось брожение и участились случаи кражи скота, а в Копальском уезде произошло нападение на двух нижних чинов и угон казенных лошадей[46]. Многочисленные мятежные группы появились на границе Семиреченской и Сырдарьинской областей в районе Пишпекского уезда. Столкновения начались и в районе Верного[47].
На границе Верненского и Пишпекского уездов Курдаисский отряд был атакован восставшими. Атаку удалось отразить без потерь. Правительственные войска восстановили телеграфное сообщение Пишпек – Токмак[48]. По данным на 14 августа были разграблены почтовые станции по правому берегу реки Нарын, убит пристав и его конвой, разгромлены населенные пункты Белоцарское и Столыпинское[49].
С другой стороны, киргизы Карабулакской волости не только сохранили верность властям, но и участвовали в эвакуации русского населения через Боамское ущелье в селение Михайловское и защищали последнее[50].
Под угрозой осады оказался и Пишпек. Сообщение с Пржевальском оказалось прервано на неделю. Киргизы сжигали почтовые станции, разрушали телеграфные линии[51].
Всего от рук восставших в Семиречье погибли в основном переселенцы, не менее 1342 мужчин и 1300 женщин, ранены 684 человека, не менее 1105 без вести пропали или попали в плен, сожжены 969 дворов[52].
Был разорен Иссык-Кульский монастырь. По данным переселенческой организации, в районе озера Иссык-Куль из столыпинских переселенцев убиты 1803 человека, пропали без вести 1212 человек[53]. Больше других пострадали селения по южному берегу озера. 10 августа восставшими была уничтожена гидрометеорологическая станция на реке Джумгаль, служащие частью убиты, частью пленены[54].
Генерал А.Н. Куропаткин ходатайствовал о присылке дополнительных сил. Действующая армия выделила 2 казачьих полка (7-й Оренбургский и 9-й Сибирский казачьи полки), казачью батарею и две пулеметных команды[55].
Общие потери армии и полиции в Туркестане к 1 января 1917 г. (включая Астрабадскую провинцию Персии, где также происходили вооруженные столкновения) были следующими: погибли 7 офицеров и 79 нижних чинов, ранены 3 офицера и 64 нижних чина и числились пропавшими без вести 77 человек. К 25 января 1917 г. потери составляли 97 убитых, 86 раненых и 76 пропавших без вести[56].
Русская и туземная администрации потеряли убитыми 20 и 53 человека соответственно. Потери русского гражданского населения составили 2828 человек убитыми, 1111 ранеными, 1384 человека пропали без вести.
По распоряжению Куропаткина Семиречье разделили на 17 военных участков. С 11 августа 1916 г. при отрядах и в уездных городах Семиреченской области были учреждены военно-полевые суды. 12 августа было принято решение об отправке в Семиречье отряда в составе 2-й роты 3-го Сибирского стрелкового запасного полка из Скобелева.
Подвергнувшееся террору со стороны восставших русское население, переселенцы ответили насилием на насилие. Помимо организации дружин самоохраны, доведенные до отчаяния жители устроили в Пржевальске киргизский погром, в котором, в основном, участвовали женщины. 12 августа в тюрьме Пржевальска при попытке побега были расстреляны заключенные-киргизы.
По донесениям с мест в «Беловодском участке русское население крайне озлоблено, вышло из повиновения пристава, уничтожает киргиз»[57].
В селе Беловодское, где киргизами было убито много жителей, женщины уведены в плен[58], в ночь на 13 августа местные крестьяне в ответ перебили 517 арестованных[59].
В результате действий восставших и русское и киргизское население пребывало в обстановке нестабильности и паники. Мародерство, агрессия проявлялись с обеих сторон. По мнению А.Н. Куропаткина, «надо тяжко наказать киргиз, но сурово прекратить и самосуд русских, иначе правильная жизнь не восстановится»[60].
Постепенное усиление правительственных войск в Семиречье способствовало наведению порядка. 17 августа Куропаткин на 17 000 человек сократил наряд мобилизуемых по Семиречью. Вскоре началась отправка рабочих, семьи отправляемых на работы обеспечивались порайонными комитетами.
В середине августа в Китай откочевали дунгане. Следом отправились киргизы, перешедшие границу в Кульджинском и Кашгарском районах. В Китай бежали не только мятежники, но и киргизы, опасавшиеся их или не желавшие участвовать в беспорядках[61]. Уходивших в Китай из Пишпекского и Пржевальского уездов участников событий, везших с собой награбленное и уводивших пленников, преследовали казачьи части. В связи с трудностями перехода начался массовый падеж скота. В результате в Китае киргизы оказались в крайне тяжелом положении перед угрозой голода и эпидемий.
Переход беженцев в Китай повлек международные осложнения. Появление киргизов в китайских пределах сопровождалось грабежами и убийствами, что вызвало озабоченность китайских властей. Последние выдвинули России требование компенсировать убытки, понесенные их подданными, в результате событий[62].
25 августа Туркестанский округ был переведен на военное положение[63]. Однако беспорядки явно пошли на убыль[64]. До 60 000 киргизов ушли на сырты (высокогорные плато), откуда их пытались выбить отряды правительственных войск. Оттесненные в горные районы, туземцы терпели голод, теряли скот и, как правило, сдавались. По показаниям пленных, восставшими руководили турецкий генерал и два европейца[65].
Всего при усмирении выступлений в Пишпекском и Пржевальском уездах были убиты около 3000 киргизов. Во всем Семиречье, по некоторым данным, погибли порядка 4000 представителей коренного населения, еще около 12 000 погибли при бегстве в Китай, в том числе утонувшими и погибшими от огня китайских пограничников[66]. До 164 000 человек бежали в Китай[67], часть вернулась, к маю 1917 г. там оставались около 70 000 беженцев.
3 сентября 1916 г. генерал А.Н. Куропаткин записал в дневнике: «В Семир[еченской] области киргизское население трех южных уездов восстало. Приходится направлять туда значительные силы и просил присылки двух казачьих полков, что и исполнено.
Многие русские селения разгромлены, много жертв, разорение их полное. <…> Пришлось послать часть дружин ополчения, часть рот запасных батальонов. Войска мало сплоченные, недостаточно дисциплинированные.
Уже при усмирении беспорядков в Джизакском уезде были справедливые жалобы на войска за излишнее разорение туземных жилищ, грабеж, лишние убийства. То же получается и при действиях в Семиречье. Но это, надеюсь, исключения. В общем, войска действуют самоотверженно. Без кадров, без организации, с[о] случайными перевозочными средствами переваливают снеговые горы, делают по равнине до 70 верст в сутки. Затрудняется усмирение огромными пространствами, разбросанностью, беззащитностью селений с русским населением»[68].
По итогам ликвидации беспорядков в Семиречье 16 октября Куропаткин провел совещание, на котором было принято решение о выселении киргизов из Пишпекского и Пржевальского уездов, в которых более всего пострадало русское население, и образовании в связи с этим Нарынского уезда, куда планировалось переселить 15 волостей из Пишпекского уезда (порядка 80 000 человек)[69].
Куропаткин телеграфировал в департамент полиции 17 октября, что в Семиреченской области «сопротивление мятежных киргиз можно признать сломленным, кроме Пржевальского и южных частей Пишпекского и Джаркентского уездов. Наши отряды уже действуют [в] направлении [к] пограничным перевалам. [По] имеющимся сведениям до двадцати пяти волостей перешли [в] пределы Китая, каждую волость можно [в] среднем считать до трех тысяч душ мужского пола. С началом киргизского мятежа до подхода подкреплений можно было опасаться полного разгрома всего русского населения Семиречья. Принятыми семиреченским военным губернатором энергичными мерами удалось отстоять при относительно малых жертвах население Пишпекского и Верненского уездов и сдержать от восстания население уездов Копальского и Лепсинского. Защитить своевременно русское население Пржевальского уезда не было сил, и население этого уезда сильно пострадало. Зверски убито [в] этом уезде русских до двух тысяч, в подавляющем большинстве мужчин, уведено [в] плен и без вести пропало около одной тысячи, преимущественно женщин. Сожжено 1300 усадеб, разграблено около 1000 усадеб. Город Пржевальск отстояли, и он уцелел»[70].
Экономическое положение русского населения региона оказалось подорвано, уничтожено 15 000 десятин пашни на сумму 20 724 087 руб.[71] В одном только Токмакском районе сожжено 600 домов, 356 заимок, уничтожено 12 000 десятин посевов, общая сумма убытков составила около 500 000 руб.[72]
Общая сумма заявленного русским населением материального ущерба по Верненскому, Джаркентскому, Пишпекскому и Пржевальскому уездам составила 30 995 424 руб. Только в Пржевальском уезде пострадали 6024 семьи переселенцев[73].
Предпринимались меры по материальной и продовольственной помощи оказавшимся в бедственном положении на территории Китая киргизам[74]. Временное правительство, продолжая в этом вопросе линию императорского правительства (выделившего на эти нужды кредит в 50 000 руб.), осуществляло материальную помощь пострадавшим. Для поддержки возвращавшихся из Китая киргизов ассигновалось 5 млн руб., для помощи пострадавшему русскому населению Семиречья – 6 150 000 руб.[75]
Весной 1917 г. в Пржевальском уезде ощущалась напряженность в связи с возвращением киргизов и предложениями властей примириться с ними. В докладной записке депутатов уезда главе Временного правительства отмечалось: «Не может население простить киргиз – виновников полного своего разорения… Примирение необходимо, так как жизнь даже сейчас в Пржевальском уезде нестерпима и ужасна. Ни один киргиз не смеет показаться без охраны в населенных русскими местах, но и горе русскому крестьянину, заехавшему далеко в лес»[76].
***
Всего к 1 февраля 1917 г. к смертной казни за участие в мятеже в Туркестане было приговорено 347 человек. Однако, в связи со смягчением наказания казни подвергся только 51 человек. 22 февраля 1917 г. Куропаткин писал Николаю II: «Считая, что главными виновниками являются главари и туземцы, непосредственное участие которых в убийстве русских людей доказано, я признал возможным смягчить наказания для темной массы виновных»[77]. Из 347 смертных приговоров Куропаткин утвердил только 32[78].
К февралю 1917 г. на тыловые работы отправились примерно 123 000 человек или половина от запланированного количества. 14 марта направление инородческого населения на тыловые работы было по решению Временного правительства приостановлено[79], а 5 мая постановили вернуть всех мобилизованных на работы домой[80].
Пришедшее к власти Временное правительство ужесточило курс в отношении коренного населения региона. Сам Куропаткин в марте 1917 г. ходатайствовал перед новой властью о смягчении участи подследственных, поскольку «во многих случаях совершенные при описанных обстоятельствах преступления являются результатом неразумия и невежества темных народных масс, что самые преступления иногда не влекли[81] за собою важных последствий, что уголовная кара застигает их теперь нередко в период искреннего и глубокого раскаяния в содеянном и что устранение этой кары и прекращение производством части этих дел содействовало бы устранению розни между отдельными частями населения и дружной совместной работе их на пользу государства»[82]. Русских подследственных по делам о беспорядках в Туркестане амнистия не коснулась, затронув только инородческое население[83]. Куропаткин просил амнистировать и их.
Причины восстания в Семиречье лежат в ошибках и недочетах при проведении переселенческой политики в регионе и запаздывающих попытках их исправления. Об этом писал еще Куропаткин: «Основная причина легкости, с которою восстали киргизы, лежит глубоко и кроется в нашей земельной политике по отношению к киргизам. Много лет подряд для образования “свободных земель” у киргиз отнимались их кочевые и, главное, зимовые стойбища. При отводе киргизам земель при переходе к оседлости закон разрешал отводить только пашни, а земли для выпаса скота и заготовки сена не отводил. В общем, выставка рабочих явилась толчком, а недовольство киргиз русским режимом росло давно»[84]. Большую роль в возникновении беспорядков сыграли элементы стихийности и случайности. Накопившиеся противоречия и проблемы в регионе усугубились тяготами Первой мировой войны.
Мощным катализатором волнений стали слухи, многократно преувеличивавшие истинный масштаб событий. Среди причин беспорядков было стремление местного населения грабить переселенцев, поземельные споры в связи с активной переселенческой политикой в регионе, налоговое бремя.
Трагическому развитию событий способствовали бездейственность местной администрации, расцвет коррупции, туземная феодальная знать (ханы, беки, манапы) и духовенство, преследовавшие свои интересы, а также внешние дестабилизирующие силы.
Несмотря на войну, германо-турецкая агентура активно действовала в пограничных с Туркестаном регионах. В 1915-1916 гг. в Афганистане и Персии находилась миссия германских капитанов О. фон Нидермайера и В.О. фон Хентига с несколькими десятками офицеров. 21 мая 1916 г. разведчики покинули Кабул: Нидермайер отправился в Персию и далее в Турцию, а Хентиг – на Памир и в Китай[85]. Немцы всерьез рассматривали возможность военного вторжения через Закаспий в Хиву и Бухару и поднятия восстания в Туркестане с опорой на десятки тысяч содержавшихся там австро-германских военнопленных[86]. Германские агенты могли быть и среди военнопленных[87]. Наряду с немцами и турки сыграли некоторую роль в организации восстания. Агенты противника действовали с территории Китая, Афганистана и Персии.
Куропаткин телеграфировал еще в октябре 1916 г. министру внутренних дел: «Долгим опытом службы в Туркестане пришел к заключению, что главнейшими началами в деятельности правительственной власти по отношению к туземцам должны служить: полная определенность и устойчивость требований, твердость власти, соединенная с[о] справедливостью и отеческою заботливостью. Надо добиваться, чтобы нас боялись и уважали. Полюбят после»[88].
В результате событий в Туркестане в 1916 г. погибли тысячи и тысячи людей разных национальностей, что стало общей трагедией для всех народов региона.
Действия правительственных войск были направлены на стабилизацию положения. В дальнейшем после революционных событий 1917 г. мероприятия советского правительства способствовали возвращению из Китая откочевавших в период восстания киргизских родов и восстановлению хозяйства.
История ХХ века показала, что русский и киргизский и другие народы Центральной Азии в едином содружестве смогли добиться выдающихся успехов в политической, экономической, социальной и культурной сферах, отстоять независимость единой тогда страны в годы Великой Отечественной войны. Достижения советского периода до сих пор служат экономической опорой для всех народов Центрально-Азиатского региона бывшего СССР.
А.В. Ганин,
доктор исторических наук
http://semirechye.rusarchives.ru/
________________________________________
[1] Турсунов Х.Т. Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане. Ташкент, 1962.
[2] Турсунов Х.Т. Указ. соч. C. 18.
[3] Такие монографии почти одновременно были выпущены в каждой из среднеазиатских республик СССР (Иноятов Х.Ш.Ответ фальсификаторам истории Советской Средней Азии и Казахстана. Ташкент, 1962; Кшибеков Д.К. Клеветники и фальсификаторы истории народов Советского Казахстана. Алма-Ата, 1961; Новоселов К.Н. Против буржуазных фальсификаторов истории Средней Азии. Ашхабад, 1962; Рзаев Д.А. О фальсификаторах истории Советской Средней Азии. Фрунзе, 1962; Турсунбаев А.Б. Против буржуазной фальсификации истории Казахстана. Алма-Ата, 1963).
[4] Восстание 1916 года в Киргизстане. Док. и мат., собранные Л.В. Лесной. М., 1937; Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. Сб. док. М., 1960.
[5] См., напр.: Центральная Азия в составе Российской империи. М., 2008. С. 287-291.
[6] Бройдо Г.И. Восстание киргиз в 1916 г. (Мое показание прокурору Ташкентской судебной палаты, данное 3-го сентября 1916 г.). М., 1925. С. 2; Галузо П.Г., Божко Ф. Восстание [19]16 года. Сб. ст. М.;Ташкент, 1932. С. 3; Кастельская З.Д.Основные предпосылки восстания 1916 года в Узбекистане. М., 1972. С. 41.
[7] В Российской империи киргизами именовали современных казахов и некоторые другие народы Туркестана и Степного края. В статье этот этноним употребляется в его современном значении. Кроме того, во многих документах 1916-1917 гг. современных киргизов именовали кара-киргизами.
[8] Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. Консульство в Кашгаре. Оп. 630. Д. 28. Л. 3.
[9] Глущенко Е.А. Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования. М., 2010. С. 373.
[10] Статистический ежегодник России. 1916 г. (год тринадцатый). Вып. 1. М., 1918. С. 46.
[11] Там же. С. 60.
[12] АВПРИ. Ф. Среднеазиатский стол. Оп. 486. Д. 340б. С. 1.
[13] РГИА. Ф. 1292. Оп. 1. Д. 1933. Л. 1.
[14] История Казахстана. Хрестоматия. Алматы, 1994. С. 36-37.
[15] Казачьи войска Азиатской России в XVIII – начале XX века (Астраханское, Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Уральское). Сб. док. М., 2000. С. 397.
[16] Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2003. Оп. 2. Д. 734. Л. 12.
[17] Восстание 1916 года в Киргизстане. С. 20.
[18] Восстание 1916 года в Киргизстане. С. 19-20; Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. С. 50.
[19] Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. С. 28-29.
[20] РГИА. Ф. 1292. Оп. 1. Д. 1933. Л. 271.
[21] К истории восстания киргиз в 1916 г. // Красный архив. Исторический журнал (М.-Л.). 1926. № 3 (16). С. 62.
[22] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 59-59об.
[23] Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. С. 42.
[24] Подробнее о ситуации в разных регионах см.: Ганин А.В. Последняя полуденная экспедиция Императорской России: Русская армия на подавлении туркестанского мятежа 1916-1917 гг. // Русский сборник. Исследования по истории России / Ред.-сост. О.Р. Айрапетов, М. Йованович, М.А. Колеров, Б. Меннинг. Т. 5. М., 2008. С. 152-214.
[25] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 59-59об., 125.
[26] РГВИА. Ф. 1396. Оп. 3. Д. 549. Л. 577.
[27] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 206.
[28] РГВИА. Ф. 1396. Оп. 3. Д. 549. Л. 576.
[29] РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 2464. Л. 74об.
[30] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 236.
[31] Там же. Л. 233.
[32] Там же. Л. 252; Ф. 2000. Оп. 3. Д. 2464. Л. 78.
[33] Галузо П.Г. Вооружение русских переселенцев в Средней Азии (исторический очерк). Ташкент, 1926. С. 65.
[34] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 231.
[35] Восстание 1916 года в Киргизстане. С. 28.
[36] РГВИА. Ф. 1396. Оп. 3. Д. 549. Л. 194об.
[37] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 253, 257.
[38] Там же. Д. 4548. Л. 3; Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. С. 89, 347.
[39] Там же. Д. 4546. Ч. 1. Л. 261.
[40] Там же. Л. 245.
[41] Там же. Л. 247-247об., 258; АВПРИ. Ф. Среднеазиатский стол. Оп. 486. Д. 247. Л. 28.
[42] РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 2419. Л. 179–179об.
[43] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 255об.
[44] Там же. Л. 268.
[45] Там же. Л. 251об.; Ф. 1396. Оп. 2. Д. 2419. Л. 179–179об.
[46] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 251.
[47] АВПРИ. Ф. Среднеазиатский стол. Оп. 486. Д. 340. Л. 39.
[48] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 252, 283.
[49] Там же. Л. 253.
[50] Там же. Л. 266.
[51] РГИА. Ф. 1289. Оп. 12. Д. 834. Л. 104.
[52] Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. С. 90; Джунушалиев Д. В эпицентре восстания // Восстание 1916 года в Кыргызстане: сб. материалов науч. конф., посвящ. 75-летию восстания. Бишкек, 1993. С. 46.
[53] Там же. Л. 348.
[54] РГИА. Ф. 1292. Оп. 1. Д. 1933. Л. 251.
[55] Сулейменов Б.С., Басин В.Я. Восстание 1916 года в Казахстане (причины, характер, движущие силы). Алма-Ата, 1977. С. 90.
[56] Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. С. 97.
[57] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 257.
[58] ГА РФ. Ф. 124. Оп. 42. Д. 51. Л. 1–1об.
[59] Восстание 1916 года в Киргизстане. С. 43.
[60] Восстание 1916 г. в Средней Азии // Красный архив. 1929. № 3 (34). С. 60.
[61] АВПРИ. Ф. Консульство в Кашгаре. Оп. 630. Д. 28. Л. 8.
[62] Там же. Л. 22.
[63] РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1554. Л. 1.
[64] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4546. Ч. 1. Л. 268.
[65] Восстание 1916 года в Киргизстане. С. 51.
[66] Джунушалиев Д. Указ. соч. С. 46.
[67] В литературе приводятся иногда далекие от документально зафиксированных цифры в 300 000 беженцев и более (напр.: Центральная Азия в составе Российской Империи. М., 2008. С. 290).
[68] РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1968. Л. 65об.-67.
[69] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4548. Л. 45.
[70] ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 764. Л. 13. В документе последние 2 предложения подчеркнуты.
[71] Чеканинский И.А. Восстание киргиз-казаков и кара-киргиз в Джетысуйском (Семиреченском) крае в июле-сентябре 1916 года. Кзыл-Орда, 1926. С. 25.
[72] Восстание 1916 года в Киргизстане. С. 75.
[73] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4548. Л. 3.
[74] Там же. Д. 4639. Л. 33-35.
[75] Там же. Л. 108об.
[76] Там же. Д. 4548. Л. 81.
[77] Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. С. 98.
[78] РГИА. Ф. 1405. Оп. 530. Д. 1068. Л. 23.
[79] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4543. Л. 123.
[80] Там же. Л. 134.
[81] В документе, видимо, ошибочно – навлекли.
[82] РГИА. Ф. 1405. Оп. 530. Д. 1068. Л. 28-29.
[83] РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 4548. Л. 42.
[84] РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1968. Л. 65об.-67.
[85] Hopkirk P. Like hidden fire. The Plot to Bring Down the British Empire. N.Y.-Tokyo-L., 1994. P. 217.
[86] Тихонов Ю.Н. Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию. М., 2008. С. 32.
[87] Турсунов Х.Т. Указ. соч. С. 81.
[88] Восстание 1916 г. в Средней Азии // Красный архив. 1929. № 3 (34). С. 57.

Kyrgyzstan travel